На Руси основная масса людей никогда не жила в богатстве, да и в стабильном достатке большинство людей не жили. Но в старину на Руси были чёткие понятия обо всём: уважать старших, заботиться о младших, почитать родителей, с малолетства выполнять посильную работу. Женщины были не на вторых ролях, они были второй половинкой в одном целом с мужем. Но каждый исполнял свою роль и не тяготился ею. И в школе не все учились, но все знали, а вернее ВЕДАЛИ что, как и когда надо делать, а чего никогда – нельзя. Вот, например, никогда и никто даже и не подумал бы подобрать, и взять себе, оброненную другим человеком монету и даже крупную денежку или ценное украшение. И не потому, что это считалось бы грехом, а просто, потому что это не входило в их понятие. Ведь это не он потерял и обронил и не ему подобать, то есть брать себе, под себя брать. Не знаю когда и по какой причине эти понятия стали ослабевать и подменяться другими: « На земле лежит, значит, ничьё. А, если ничьё, то почему бы мне это себе не взять…». И что греха таить, наверное, почти все мы когда-нибудь, хоть раз в жизни, да поднимали с земли, не нами оброненные деньги.

Вот такие мысли бродили в моей голове однажды вечером после небольшого подобного испытания. Дело было за день до получения пенсии, в кошельке оставалось 100 рублей, и я шла по тропинке от дома к магазину. «Куплю хлеба и молока», — решила я. Я люблю пить крепкий чай с молоком, по-нашему, по-якутски. Конечно, это не только якутская привычка пить чай с молоком, многие народы пьют, вон англичане любят чай со сливками, но я всю основную жизнь прожила в Якутии, потому говорю за себя. «А к чаю бы конфетку… .  Нет, лучше мармелад, его я больше люблю к чаю…». Я шла по тропинке от дома к ближайшему магазину. На днях выпал первый снежок. А сегодня уже всё вокруг стало белым-бело, чисто и красиво. Вечереет, снег выпал недавно, даже следов никаких нет. Но скоро собачки выведут на прогулку своих хозяев и все вместе с радостью потопчутся и побегают  на новеньком сверкающем снежке.

Вдруг, что-то впереди меня шевельнулось, мне показалось, что это воробышек там крылышком ворохнул. Ан нет! На белом снежном покрывале лежит новенькая сторублёвая купюра и шевелится от лёгонького ветерка… . 

Были бы монетки, даже 10-рублёвые, ни за что бы не подняла, какое-то предубеждение против рассыпанных на земле монет было. А тут не удержалась, красивая новенькая сотенка и соблазн купить мармелад к чаю и… подняла! Иду дальше, но как-то мне не по себе, видно генетическая совесть ковыряется где-то внутри. Зашла в магазин, народу мало, все после работы дома ужинают, одна касса работает, а около другой столпились девушки — работницы магазина и одна из них плачет горько-горько. Машинально прислушалась и поняла, что в магазине была неожиданная проверка, он был закрыт (вот почему покупателей почти нет). У этой женщины лет пятидесяти, что плакала, обнаружилась недостача, ей предложили проверить ещё раз. Комиссия скоро вернётся. Недостача небольшая, просто неприятно, с ней такого ещё не было. Подружки помогли ей собрать. но не хватает ста рублей. А надо срочно, чтоб избежать позора. Мои ноги вынесли меня из-за полки, а руки положили перед женщиной, найденную мной, купюру в 100 рублей. «Что это? Зачем?», — посмотрела она на меня заплаканными глазами. «Берите. Я нашла эти деньги только что на улице. Именно 100 рублей. Видно, они для Вас были посланы», — сказала я и быстро вышла из магазина. На душе стало легко, на улице ещё больше стемнело, зажглись фонари, а в воздухе в счастливом вальсе кружились прекрасные снежинки.