Этот рассказ я посвящаю своему дяде — Виктору Степановичу Борисову — ветерану Великой Отечественной войны.

Мама, я – живой!

Над деревней Каландарашвили Олёкминского района только что затихли звуки вальса – это молодёжь праздновала окончание школы. Выпускной бал, по традиции, устроили в любимом клубе, который, как никогда, был полон народу, и это совсем неудивительно, ведь кроме молодёжи, сегодня, отложив все дела, пришли родители выпускников. Ах, какие замечательные мелодии звучали здесь этим прекрасным летним вечером. Вместе со старшими братьями и сёстрами сегодняшние выпускники — мальчишки и девчонки — танцевали под патефон не только вальс-бостон, но и необычайно привлекательные танго и фокстроты. Звучала чарующая музыка из американских фильмов: «Забытая мелодия», «Мост Ватерлоо», «Большой вальс»… В перерывах между танцами пели песни из наших кинофильмов: «Трактористы», «Цирк», «Светлый путь», «Весёлые ребята». Особенно слажено и раздольно получались песни «Широка страна моя родная…», «Легко на сердце от песни веселой…».

И, конечно же, на радость всем, как всегда, пел Витя Борисов – выпускник средней школы. И не сказать, чтобы у него был сильный оперный голос, но пел он так задушевно, что все хозяйки в деревне открывали окна или выходили посидеть на скамейках за воротами, чтобы послушать, как он запевает по вечерам на молодёжных посиделках. Вот и сейчас Виктор, перебирая пуговки гармошки, пел нежно и проникновенно с утёсовскими интонациями в голосе:

Как много девушек хороших,
Как много ласковых имен,
Но лишь одно из них тревожит,
Унося покой и сон, когда влюблен.

Сегодня светлые кудрявые волосы парня, были особенно тщательно расчёсаны, голубые глаза ласково сияли на Витином милом и добром лице, и каждой девчонке казалось, что он поёт только для неё одной.  Рядом сидел его лучший друг и родственник Коля Колпаков – Шараборин по отчиму. Николай с гордостью смотрел на друга и время от времени подхватывал песню, получалось это у них задушевно и слажено, сразу было видно, что они настоящие друзья. Потом почти до утра молодёжь сидела у костра на берегу реки Лены.

А утром … началась война… Страшная жестокая, вероломная война…

Спустя полтора месяца парни также сидели вечером у костра, но песни уже никто не пел. Завтра с другими призывниками они отправятся на пароходе до г. Иркутска, потом на поезде к линии фронта. Какое-то время будут в учебке, где-то под Москвой, а потом на фронт. Из близлежащих деревень набралось полсотни парней, основная масса воинов отправилась на фронт в июне, в самом начале войны. Это были опытные, уже служившие мужчины. Вчера из Якутска приехала Витина сестрёнка Валя, она будет сопровождать призывников до Иркутска. Валя приехала с мужем – Тимофеем Седалищевым, он отправится на фронт с этой группой из Олёкминска, а старшим группы поедет Витин и Валин дядя — Александр Иванович Борисов. Двоюродный брат Тимофея – Михаил Седалищев воюет с первых дней войны.  Михаил —  военный лётчик, последнее время он служил в лётном полку  Забайкальского военного округа, и воюет он с   1938 года сначала в Испании, затем на Халхин-Голе.  И, конечно же, вместе с Виктором едет его лучший друг и двоюродный брат Николай Колпаков, который уже два года после школы работал на тракторе и надеется на войне стать танкистом. «Эх, как бы нам вместе, как всегда, быть рядом на войне…»,- думал Виктор, лёжа у костра и глядя в вечернее небо, раскинувшееся над его родной деревней.

Назавтра было прощание с любимой мамой – Александрой Григорьевной, с младшим братом Коленькой и сестричкой Наденькой, мамины сдержанные слёзы и наказы. Провожать его пришла и старенькая бабушка Анастасия Семёновна – мать Витиного погибшего отца, ей в этом году исполнилось 104 года, но она ещё довольно бодро ходила, делала небольшие работы по дому, даже иногда доила корову. Родилась бабушка Настя 5 января 1837 года   в  Верхневилюйске в Якутии и практически всю жизнь прожила в г. Олёкминске и в деревне Каландарашвили. Её отец Семён Михайлович   принимал участие  в Восстании декабристов   в Петербурге, в декабре 1825 года. Восстание было организовано группой дворян-единомышленников, многие из них были офицерами гвардии.  За участие в восстании Семён Михайлович был осужден царскими властями и сослан в ссылку — в Якутию, в Верхневилюйск.  Вместе с ним в ссылку уехал его отец Михаил. В школе Настя не училась, но отец с дедом, дали ей хорошее домашнее образование, она наизусть знала почти всего Пушкина. Бабушка благословила Витю и других ребят и даже их перекрестила, что в те времена было не принято.

Потом был долгий путь на пароходе по Лене и ещё дольше – на поезде до Иркутска. Но это было не утомительно, ведь с ним были друзья, родные и любимая сестричка Валюша, которая была старше его всего на два года, но уже давно была самостоятельной. Валя в 14-летнем возрасте уехала в Якутск, училась там, в техникуме, вышла замуж, год назад родила сыночка, которого назвала тоже Витей и уже работала. Будущие воины – защитники Родины  много разговаривали, обсуждали скупые новости, с трудом доходившие до них, но настроение не было подавленным, наоборот, все верили в силу и мощь Советской Армии и были уверены, что война в ближайшие сроки окончится Победой. Парни переживали, что дорога от Якутии до фронта через всю страну слишком далека, и немного опасались, как бы война не закончилась к их прибытию на фронт, а ведь в них кипела жажда справедливого мщения против вероломно напавшего фашиста. Старшие парни шутили: «Ну, что ж, если к нашему приезду война окончится, тогда хоть нашу огромную Родину посмотрим, в Москве побываем…».

Но… война так быстро не окончилась и была она страшна и жестока и далеко не все вернулись домой. Тимофей Седалищев, по званию старший лейтенант, служил в разведроте и погиб, выполняя очередное задание, в декабре 1942г. Его  брат лётчик Михаил Седалищев   прошёл всю войну до Берлина, отправил родным письмо, что на днях едет домой  и скоро обнимет их,   но был убит 10 мая 1945года. Николай Шароборин и Виктор, как и мечтали, служили вместе в танковых войсках, только Николай был танкистом, а Виктор воевал в танковой пехоте. Николай горел в танке, после лечения в госпитале был демобилизован  и вернулся в родную деревню. Там он женился, родил десятерых замечательных детей и умер в возрасте 81 года. В 1982 году мы с мамой Валентиной Степановной, сестрой Мариной и нашими девочками Валей, Саней и Женей были у него в гостях. Этот замечательный человек с наполовину обгоревшим лицом, хромой, но полный жизнерадостной энергией, ни минуты не сидевший без работы, каждый вечер смешил нас, и вместе с женой Олимпиадой, которая родила ему десять детей, пытался постоянно накормить нас и развлечь.

А Виктор Борисов, наш родной дядя прошёл войну с начала и до конца и даже более того. Как и его друг, он всегда шутил и рассказывал про войну скупо, старался найти какие-то забавные моменты. Говорил, что танковая пехота обожала грязь: «Если после дождика грязь, то это хорошо, — говорил он, — заляжем за танком, зароемся  глубже, вываляемся в этой жиже и ползём, нас не видно, а как ближе подползём, так мы как выскочим. И всё, фрицев нет, капут им». И вот этот незаметный герой войны, вернулся весь увешанный орденами и медалями. Он много раз был ранен, мог быть демобилизован. Но каждый раз из госпиталя просился на фронт. А почему я говорю «отпахал войну с начала и до конца и даже более того»? Да потому что в мае 1945г для него война не закончилась, его перебросили на Дальний Восток, в Манчжурию. И там с ним произошёл судьбоносный случай, о котором он как всегда с лёгким юмором поведал, когда был у нас в гостях в Мирном в 1996 году, приехал повидать любимую сестричку Валю.

Опасность войны СССР с Японией существовала со второй половины 1930-х годов, в 1938 году произошли столкновения на озере Хасан, а в 1939г. сражение на Халхин-Голе на границе Монголии и Маньчжоу-Го. Эта война была объявлена 8 августа 1945 года и закончилась 2 сентября 1945 года. Тем не менее, даже за этот короткий период полегло много наших воинов. Однажды, рота, в которой воевал Виктор, возвращалась в часть после успешно выполненного задания почти без потерь, вечерело, надо было торопиться, уже начинало темнеть. Вдруг командир крикнул: «Рота, стой! Опасность справа. Этого леса здесь не было». Дело в том, что дорога шла через степи, по обеим сторонам были лишь редкие кусты и  вдруг, впереди справа командир заметил целый островок леса, которого несколько часов назад здесь не было. Усталые бойцы не сразу заметили в темноте этот необыкновенным образом появившийся лес, а это была засада. Японские солдаты с привязанными к спине небольшими деревцами и кустиками, стоя  спиной к дороге, образовали небольшой лесок. Увидев, что их заметили, они характерным движением в прыжке развернулись, и по застывшей в оцепенении роте ударил многочисленный залп автоматной очереди. Прибывшая подмога, многим уже  ничем помочь не смогла, в том числе и нашему Виктору, его голова, рука и бок были пробиты пулями, лицо залито кровью, сердце не прослушивалось. Склонившиеся над ним санитары констатировали смерть. «Я – умер, — спокойно и равнодушно думал Виктор, — ну зачем они меня трогают, несут куда-то. Оставьте меня в покое! Не слышат… Ну, да, я же умер, и говорить не могу, даже губы не шевелятся…». Он всё слышал и осознавал, но ему было всё равно. Бойцы и санитары проверили всех, погрузили в грузовики раненых, собрали документы   у убитых. Затем выкопали близ дороги длинную яму, постелили плащ — палатки и стали укладывать в яму убитых. «Как же много их полегло, почти вся рота, раненых совсем немного. Эх, как же они так…  Да, темно же уже было, видно, сразу не заметили. Один из раненых рассказывал, что обратили внимание, когда лес вдруг зашевелился и стал прыгать, — так тихо и печально переговаривались бойцы, собирая соратников в дальний путь, откуда нет возврата, — «Первый ряд заполнен, стелите плащ – палатки, придётся в два ряда класть, уж простите нас, братцы… война проклятая…».

Как позже оказалось, Виктору не прощать их было надо, а благодарить. Парню, на раны которого положили Виктора, это не понравилось, и он громко застонал под палаткой, пытаясь скинуть Виктора с себя. «Тихха-а!!! Сюда-а-а! Кажется, здесь живой! Вот здесь с краю, в первом ряду. Свет!!! Дайте фонари! Быстро!».  «Ну что такое, ну, зачем, зачем же они меня трогают. Положите меня, было так мягко…». Но бойцы не вняли его безмолвным просьбам. Его вытащили и положили на жёсткую землю, а из ямы с осторожностью стали доставать того парня, что был под ним. Потом ещё раз проверили всех, но чуда больше не произошло. «Этого, что был сверху, кладите обратно. Молодец парень, придавил друга, так что тот очнулся. Спасибо тебе. Прощай. Вечная память…», — командовал лейтенант. «Командир, постой, смотри какие руки у него тёплые и мягкие. У всех-то уже холодные и твёрдые. Но пульса так и нет», – доложил боец. «Да? А давай его в машину, кто его знает, вдруг и он живой. Пусть доктора посмотрят…».

Долго лежал Виктор в госпитале, сестричка написала письмо родным, где описала, все, что с ним произошло. И снова повезло, письмо пришло на пару дней раньше, чем похоронка, отправленная в день его «смерти». Иначе, что было бы с мамой, представить страшно. Письмо ушло напрямую в Якутию, а похоронка, как положено, шла через инстанции, сначала в Москву, а уж потом назад в Якутию. И всё равно мамино сердце было не спокойно, пока она своими руками не прижала к груди своего старшего сына – героя. «Ты живой сынок! И Коля вернулся. Оба сына дома, теперь будем жить!»